Группа исследователей из Университета Макгилла (Канада) сделала важный шаг к пониманию природы биполярного расстройства — они приблизились к объяснению того, почему происходят резкие перепады между манией и депрессией.

Большинство людей живут по 24-часовому биоритму сна и бодрствования. Однако у людей с биполярным расстройством часто наблюдается 48-часовой цикл, тесно связанный с изменениями настроения: короткий сон характерен для мании, а длительный — для депрессии.

Как сообщается в журнале Science Advances, исследователи предположили, что при биполярном расстройстве задействованы два внутренних биологических «часа». Один из них — привычный циркадный ритм сна и бодрствования, а второй связан с дофаминергическими нейронами, вырабатывающими дофамин — нейромедиатор, влияющий на настроение и бодрость. У здоровых людей этот «второй» ритм обычно не проявляется, но у людей с биполярным расстройством он может активироваться и, взаимодействуя с обычным ритмом, вызывать колебания настроения.

В экспериментах на мышах активация этого «дофаминового часов» с помощью метамфетамина вызывала поведение, напоминающее маниакальное состояние. Когда исследователи подавляли активность дофаминовых нейронов в участках мозга, связанных с мотивацией и вознаграждением — вентральной тегментальной области (VTA) и ядре аккумбенс (NAc), — ненормальные ритмы исчезали. А при активации этих нейронов цикл активности удлинялся — и это нарушение можно было скорректировать с помощью антипсихотических препаратов.

Руководитель исследования доктор Кай-Флориан Сторх сравнил взаимодействие двух биологических ритмов с действием прилива и отлива, вызываемых Солнцем и Луной: их совместное влияние может приводить к колебаниям «эмоционального океана» человека.

Это открытие предлагает новый взгляд на природу биполярного расстройства: если подтвердится существование «второго дофаминового генератора ритма», это поможет разработать более точечные методы лечения, направленные на снижение частоты и тяжести эпизодов.

В то же время исследователи подчеркивают: пока неизвестны молекулярные механизмы работы этих «вторых часов», и в будущем им предстоит выяснить, какие генетические или внешние факторы могут запускать их у человека.